История сия случилась во времена заветные, теперь почти былинные. Те сциентифики, которые прзнают ее отностительную подлинность, относят ее ко временам то ли за тридцать лет до воцарения Эрнани Святого, то ли на столько же после - но нам это в общем-то не интересно.
Тем более что было это неизвестно где - то ли на восточных границах анаксии, то ли на западных границах Империи - а раз неизвестно где, то и глупо спашивать, когда.
Но был такой эорий, которого мы назовем Грегорий - ибо как-то назвать его надо, а то имя не хуже другого, и лучше вообще никакого.
А жена его звалась Георгина, ибо Грегорина звучит вообще ни к кошкам. А дети их звались Гиацинт, мнэ, Лабиринт и Кабыздоха - ибо почему нет? Должны ж они как-то зваться? А еще у Георгины была племянница, по побочной линии, и уж ее-то не звали никак. А зачем ее звать-то? Кому она нужна в хозяйстве? Дом богатый, кому подмести-поднести есть, слуг в доме немеряно, а эта, как ее?... Never mind, как выражаются в совершенно другой части Империи. А может быть, анаксии. А может, бегемот... ой, пардон.
Но это, господа, детали, которые мы... эм, не ждали, а интересно нам пока про эория Грегория.
Он, эорий Грегорий, так и прет. Он такой весь из себя красавец и победитель, и прет трактором. Несет варварам ценности анаксии, а может быть, империи, а может, бегемота... ой, пардон. В общем, несет. Хотя оно, конечно, не всем нравится. Иногда под ногу попадется бабушка-старушка, которой ценности окажутся тяжеленьки. Они хоть имперские не то анакские, не то вообще бегемот - а бегемот-то бабушке вообще не по плечу, ей-то бабушке хотя бы вязанку дров на себе снести, а уж бегемот-то вообще ей и не в звезду и не в анаксову армию...
Одним словом, как-то обиделась бабуля. Сорвала злость на своей дочке. А та была уж совершенно безответная, и только слово в пространстве отдалось: "Да разве ты мать? Да ты..." - а остальное лишь эхом разнеслось по деревне, а кто жил в деревне, тот язык-то прикусил, бо коли не прикусишь, так получишь кукиш. Бабку-то в деревне знали, как не знать. Лучше б и не знать, а куда денешься.
Но это, медам и месье, другая история, а нам интересно покамест опять про эория Грегория.
Вот несет он ценности далее, да как бы не очень далеко. Не одна бабуля обиделась, много такого народу было, аж цельный конный отряд набрался. Да из тех, кто и местность знает, и с оружием в ладу. Вот и накинулись они на нашего героя из засады. Всех людей его смяли - кто на земле остался, а кто в рассыпную кинулся. А один Грегорий, хоть и смельчак был, и к бою приучен, а всех не Ветра эорий, и даже не Молний. Вот какой стихии эорий может быть с бегемотом, который мне к месту и не к месту упорно вспоминается? Наверно, Волн - а Волны, как мы знаем, в те времена все больше дипломатией были сильны - а какая уж тут дипломатия, в свете вышеизложенного? Не, может, и не Волн, а все равно.
Лежат в чистом поле (впрочем, какое чисто поле, если засада? В овражке, небось, каком) одни мертвые тела да брошенные ценности. Конный отряд те ценности подобрал, да и был таков. По легенде, на этих ценностях потом была построена Сеймурская империя, да только сциентифики говорят, что это явный анахронизм. И, наверно, правы. А вот Кагета вполне могла. Это, собственно, отдельная история могла бы быть, как их захваченных имперских ценностей родилась Кагета, да мы нынче не о том. Нам теперь интересно опять про бабку.
Бабка, как мы помним, недалеко жила, да дрова по окрестностям вязанками собирала. Со своей любимой овчаркой. Ну, не то чтобы любимой - любила она ее, наверно, не сильнее, чем дочку - скажем так, со своей привычной овчаркой.
И вот выходит она в тот овражек и видит: сплошные трупы, разве что какая-то маленькая ценность валяется, ненароком забытая - и все. Ай! - а один труп-то знакомый!
"Ну, Грегорий, сами кошки тебя мне послали!" - воскликнула бабка, - "Эх, и оттянусь я теперь! Ты за меня теперь дров будешь носить - не переносишься... хотя глупости все это, я ж сказочная бабка, что мне те дрова! Я вас всех заставлю меня помнить!"
...прошел месяц...
А Георгина с детьми тем временем ждет мужа... или не ждет, все хозяйством занимается. Чо его ждать-то, если он в поход отбыл лет на десять? Ан нет, однако - однажды вечером стучат.
У эориев того времени уже были замки, со рвами и подвесными мостами - так что, должно быть, стучат в окошко. Третьего примерно этажа.
"Эй, жена! Эй, дети мои родные! Открывайте, отец семейства вернулся, подарочков вам привез!"
Открыл окошко Гиацинт - да так и сгинул.
Только тапочки его любимые поутру нашли.
Удивились поутру все да и руки опустили, только одна племянница безымянная побежала к замковому жрецу Четверых, ибо она одна из всех в Четверых истинно веровала. А остальные - абы как бы.
Да и как бы тут не абы как бы, если тот жрец тем же днем и свистнул в края трудно описываемые - Агарис какой-то, не Агарис?
Следующей ночью опять в окно стук: "Эй, жена! Эй, дети мои родные! Открывайте, отец семейства вернулся, подарочков вам привез!"
Лабиринт уже к окну и бросился, за подарочками-то отцовыми, только безымянная племянница на нем грузом повисла: "не открывай, не открывай! Не впускай супостата!"
Ну, и обошлось.
А на следующее утро Георгина, не будь дура, повенчалась с первым же попавшим эорием Мажорием - науке в моем лице неизвестно, из какой линии - сменила фамилию на Георгина де Мажоре - и отбыла с Лабиринтом да Кабыздохой в имение нового супруга, оставив замок на безымянную племянницу и строго-настрого запретив ей его оставлять - ибо ужасы ужасами, а блюсти семейную собственность положено. Желательно тому, кому не жалко.
Наступила третья ночь.
И вновь стук в окно: "Эй, жена! Эй, дети мои родные! Открывайте, отец семейства вернулся, подарочков вам привез!"
Эх, сказал бы девушке кто про рябину - но и жрец сбежал, и доверенные слуги все деру дали.
Просит безымянная племянница: "Эр Грегорий! Нету тут уже ни жены вашей, не жена она вам больше - нету и детушек ваших родных! Уж помилуйте меня, одна я тут теперь, сиротинушка!"
Гость закашлялся да задумался: "и вправду только ты, да как звать тебя?.. Не тебя мне надо, да и тебя возьму. Не родная ты моя кровиночка, да теперь хоть кого возьму, ибо воля на то да колдуньи злой. Открывай окно, не выпендривайся!"
"Не открою окно, не родня ты мне!" - отвечает девушка, - "Нет у тебя силы надо мной, чудище!"
"Да как будто не знаю, что тетка твоя живет в замке дель Маджорио? Не пустишь меня, я ведь к ней пойду!"
В данном случае легенда решительно противоречит общепринятому научному мнению, что смена имени помогает и спасает. Но, с другой стороны, откуда об этом знать наивной девочке?
" Что ж, возьми меня, раз так хочешь ты, только сразу не уводи в свой мир. Послужу я тебе год, а там уж сам решай - отпустить меня с миром или съесть с солью!"
"Договорено!"
Замок как бы таким как был и остался, только выйти оттуда нельзя. И людей там нет. Только бродит местами бегемот. И приходит часто чудище неуловимое - и надо его накормить, напоить да белье сменить. Трудится безымянная племянница как наказанная, лишь бы чудищу угодить. А как ему не угодить, ведь жалко его! Тяжело ж ему без сердца и без головы, рабом колдуньи-то!
Ну и, кстати, последняя мелкая ценность теперь посреди главной залы стоит, в горшочке - никому не подойти. Как бы и чудище не решается, и безымянная племянница тож.
А тож фиг знает, что будет?
Вот так они и живут. Ждут, пока год пройдет. Девушка, которая жалеет монстра, и монстр которому жалко девушку. Ведь правда - не родственница - ее-то за что? ведь я-то на нее и не подписывался?
А потом она просит: а можно, я пойду навещу тетю и братиков? Ну, до двенадцати часов?"
А он говорит: "ну уж нефиг. Пока я был в рабстве, я бы и отпустил, моя Белль - но я как бы не дурак, и благодаря тебе могу тебе сказать колдунье, что ей тут не светит.
Что бы она не колдовала, а я решу сам. И знаешь, что?...
....А что там было с последней ценностью - то вообще другая история.